делать то, что ему вздумается", при этом угрожающе и оскорбительно высказываясь. Генерал заметил ему, что не позволит ни ему, ни кому-либо другому оскорблять его, и что если он будет продолжать использовать подобные выражения, то ударит его. Эдвардс продолжил оскорбительные высказывания, после чего генерал ударил его по голове метлой или ее ручкой. Эдвардс тут же набросился на генерала с ножом, слегка ранив его в руку. К несчастью для Эдвардса, в хижине был топор, который генерал схватил, и когда Эдвардс бросился на него, он получил удар по голове, который мгновенно стал смертельным.....

Генерал немедленно послал за заместителем шерифа, который находился поблизости, и отдал себя в его руки, одновременно отправив гонцов к окрестным жителям - с особым старанием созвав всех северных плантаторов в пределах досягаемости для участия в дознании коронера, чтобы дело было правильно и справедливо расследовано.....

С уважением, и т.д,

A. М. Хендерсон.16

Вскоре появились новые подробности. Партнер Форреста Диффенбахер написал свой собственный рассказ об убийстве, который мало чем отличался от рассказа Хендерсона, и попросил "приостановить мнение по этому делу как Севера, так и Юга, пока факты не будут выяснены в ходе судебного разбирательства". Бывший офицер Союза добавил, что сам он прибыл на место происшествия около 8 часов вечера, примерно через четыре часа после смерти Эдвардса, и обнаружил "около сотни вольноотпущенников, сильно возбужденных и склонных к самосуду", но Форрест вышел на крыльцо и произнес перед ними речь, объяснив, как все произошло, и, убежденные "некоторыми лучшими из вольноотпущенников, они наконец разошлись в ожидании будущего". К этому рассказу прилагалось заявление присяжных коронера по этому делу, в котором говорилось, что Эдвардс умер "от удара по затылку, нанесенного Н. Б. Форрестом топором... в результате вмешательства этого Форреста, чтобы помешать покойному издеваться над его (покойного) женой".17

В другом сообщении, опубликованном в газете Avalanche от 10 апреля, говорилось, что Форрест дал всем вольноотпущенникам возможность расторгнуть договоры, которыми он их связал, и все, кроме 18 из примерно 200, отказались уходить. Также в статье говорилось, что вдова убитого Форрестом человека обвинила своего предполагаемого спасителя, заявив, что ее муж никогда не причинял ей вреда. Однако вскоре Форрест был оправдан как окружным судом округа Коахома, заседавшим в Фриарз-Пойнт, так и капитаном Коллисом из Бюро по делам вольноотпущенников в Виксбурге. В ходе расследования, проведенного Бюро, миссис Сара Джейн Эдвардс продолжала утверждать, что ее муж никогда не причинял ей вреда и что Форрест убил его без провокации. Свидетельница Ханна Пауэлл, жившая с Эдвардсами, в целом поддержала версию Форреста, хотя и заявила, что Форрест находился между ней и Эдвардсом во время драки и поэтому не видел, как Эдвардс достал нож. Расследование также выявило проблемы с рабочей силой на плантации: Сотрудники партнера Форреста, Диффенбахера, провоцировали неповиновение чернорабочих, угрожая физическим наказанием тем, кто отказывался работать положенное по контракту количество часов в день, а Эдвардс, жестокий человек, месяцем ранее до смерти забивший кнутом мула, был лидером возмущенных чернокожих.

Согласно "Лавине", Коллис, кадровый армейский офицер из Коннектикута, "выразил большое удовлетворение управлением генерала Форреста вольноотпущенниками, заявив, что его плантация во всех деталях комфорта, часов работы, отдыха и т. д. превосходит все плантации, которые он видел, по преимуществам для вольноотпущенников". Единственным возражением Коллиса было "снисходительное отношение" Форреста к своим чернокожим работникам, что, по мнению Коллиса, "привело к деморализации", ставшей причиной смерти Эдвардса. Федеральный чиновник заявил, что его расследование показало, что Форрест делал финансовые "авансы слишком либерального характера" работникам и позволял им "приобретать и носить огнестрельное оружие", что Коллис "как офицер Бюро свободных людей" приказал Форресту больше не "терпеть". В резюме Коллиса было сказано, что, "учитывая новое состояние этого народа", Форрест предоставил ему "поблажки, вредящие справедливому испытанию новой системы, наносящие ущерб его интересам и вредящие вам как работодателю, оплачивающему его труд".18

В нескольких рассказах упоминается, что несколько вольноотпущенников - "около сотни", по словам Диффенбахера, - собрались перед домом Форреста, а тот вышел и произнес речь, в которой "выразил сожаление по поводу случившегося, изложил подробности и пообещал дождаться судебного разбирательства". Хотя некоторые из негров проявили дерзость, которую не проявили бы и двое из тысячи белых мужчин, остальные были подавлены усилиями самых умных и лучших из вольноотпущенников, и в конце концов они разошлись в ожидании будущего". На этом, похоже, основаны сохранившиеся анекдоты биографов о драматическом противостоянии, в котором Форрест с пистолетами наизготовку отдал разъяренным чернокожим бывшим солдатам военный приказ "остановиться" и "применить оружие", а затем разогнал их, пригрозив "прострелить головы каждому из вас", если они не вернутся в свои кварталы. В реальности, похоже, помощник шерифа, посланный арестовать Форреста, прибыл около полуночи, через несколько часов после убийства, и обнаружил, что Форрест хорошо вооружен и забаррикадировался в своем доме, который был окружен кострами, разожженными вольноотпущенниками, чтобы предотвратить его побег. Когда помощник шерифа подошел к двери и объявил о своей цели, Форрест ответил словами, в которых звучит облегчение: "Все в порядке. Я у вас в руках. Входите".19

Чуть больше шести недель спустя, 6 апреля, Форрест начал издольщину на ранее принадлежавшей ему земле, заложив половину урожая и товаров с 1500 своих акров в том году, чтобы погасить долг в 30 000 долларов перед Tate, Gill & Able и получить еще 3750 долларов в виде так называемых "рентных денег" от фирмы. Однако его усилия, похоже, были обречены на провал. 21 апреля газета "Appeal" сообщила, что урожай хлопка в округе Коахома оказался под угрозой из-за высокой воды в реке Миссисипи, затопившей "большое количество проломов в дамбах", предположительно, из-за повреждений и непригодности в военное время.20

Другие вопросы могли вызывать у Форреста беспокойство. В то время как отношение Эндрю Джонсона к своим соратникам-демократам, видным бывшим конфедератам, заметно потеплело, отношение губернатора Браунлоу становилось все более холодным; похоже, он поощрял все более угрожающее поведение со стороны военных юнионистов штата, а также тех черных солдат, которые еще не были призваны в армию мирного времени. В течение года в Мемфисе царила напряженная обстановка: вооруженные чернокожие солдаты отказывались мириться с расовыми оскорблениями в духе эпохи Антибеллума и использовали свою новую силу для нанесения оскорблений; тем временем испуганные белые, привыкшие к старому порядку и его давнему ужасу перед восстанием черных, становились все более боязливыми и злыми. Через три недели после того, как Форрест опустился до статуса прославленного издольщика на своей собственной плантации, его родной город взорвался.

Днем 1 мая толпа чернокожих бывших солдат, только что получивших зарплату